Люди легенд. Выпуск первый - Страница 34

…Бондаренко лежал в зарослях кустарника. До полотна железной дороги — метров тридцать. Мину нужно заложить прямо на глазах у машиниста, когда поезд подойдет так близко, что затормозить уже невозможно. Раньше минировать нельзя. Вдруг объявится какая‑нибудь захудалая дрезина — зря взрывчатку потратишь, и шум лишний ни к чему.

Но вот рявкнул за лесом гудок. Значит, идет эшелон, о котором разведчики узнали накануне, везет технику и солдат из Германии на фронт.

Володя выскочил на насыпь, не закапывая, поставил к рельсе заряд, вставил взрыватель. А паровоз уже чуть ли не в ухо пыхтит. Три немецких автоматчика на передке. Так опешили, что даже не стреляют.

— Назад! Быстрее! — это голос командира.

Бондаренко — опрометью к кустарнику. Не добежал.

Сзади грохнуло. Упал. Ничего, как будто не задело. Только после взрыва навалилась на парня мертвая тишина. Оглушило крепко. Но глаза‑то видят. А посмотреть есть на что. Паровозик лежит под насыпью, вагончики лезут друг на друга — зрелище для начинающего подрывника роскошное!

Фашисты, успевшие выскочить из вагонов, открыли стрельбу. Автоматных очередей Володя не слышал, только видел, как запрыгали у насыпи огненные точки. Кто‑то дернул за рукав: мол, пошли, хватит любоваться. Бондаренко побежал вслед за товарищами в лес.

Хороший был взрыв!

Враги заволновались. И после того, как полтора десятка поездов, отклонившись от немецкого расписания, пошли по расписанию партизанскому — под откос, началась педантичная проческа леса. Но как раз педантизм и подвел фашистов. На каждый день у них был намечен определенный квадрат, и каждый день партизаны знали — какой именно. Разведка работала четко. Лагерь почти каждый день перекочевывал на новое место.

Партизан найти не удалось, взрывы прекратились. Гитлеровцы были так уверены, что избавились от неугомонных соседей, что два оберста решили даже поохотиться в тех лесах, что прочесали их солдаты. Знатная была охота — два десятка уток. Домой оба оберста не вернулись. Партизанам достались два отличных охотничьих ружья. А из тех уток Володя состряпал потрясающий прощальный ужин. Отряд отправлялся в путь, чтобы влиться в соединение Алексея Федоровича Федорова.

Ехали, как всегда, на подводах. Днем отдыхали в лесу. Как только начинало смеркаться, продолжали свое опасное путешествие. Володя старался все время быть с Кравченко. Сначала кое‑кто посмеивался над этой его привязанностью, но вскоре привыкли. И Федор Иосифович уже не удивлялся, если обнаруживал, что у него вдруг оказывалась заштопанной рубаха или выстиранными портянки. По настоянию Володи в отряде кухарили все по очереди, но для Кравченко, страдавшего язвой желудка, за обедом подавались диетические блюда, сделанные явно рукой специалиста. И никто уже в отряде словно не замечал этой трогательной детали.

Однажды в сумерки отряд вышел на опушку. Вдали виднелось небольшое село, через него проходило шоссе. На разведку вызвался идти Бондаренко и еще четыре партизана. Из леса было видно, как они добрались до крайней хаты, а оттуда бегом бросились к центру села, но не по улице, а огородами. Скрылись. Послышалось несколько автоматных очередей. И в это время на шоссе показались грузовики с немецкими солдатами. Машины двигались к селу.

Партизаны с опушки открыли огонь по немцам из пулемета. Завязалась перестрелка. Длилась она недолго. Машины дали задний ход, солдаты, отстреливаясь, попятились за ними. То ли фашисты не рискнули завязывать бой с отрядом, численность которого не знали, то ли решили сделать это утром, но убрались восвояси.

Село тем временем уже утонуло в темноте, выстрелов не было слышно. В отряде забеспокоились — что стало с разведчиками? —как вдруг увидели прямо перед собой забавное шествие. Впереди два силуэта, идут — руки в боки. За ними несколько человек в белом, какая‑то повозка.

— Приготовиться, — шепотом скомандовал Кравченко, а через минуту громко: — Стой! Кто такие?

— Это мы, — послышался из темноты голос Володи Бондаренко, и один белый призрак направился прямо к Кравченко.

— Вот это вам, Федор Иосифович, трофей… — Володя протянул командиру крынку молока и кофейник. Кравченко был страстным любителем кофе, и все знали эту его слабость. На Володе был белый полушубок, делавший его похожим в темноте на загадочного призрака.

— Кого привел? — спросил Кравченко.

— Полицаев.

— А ну давай их сюда.

Те подошли. И сразу стало ясно, почему они так странно шли: разведчики срезали пуговицы у штанов полицаев, и они держали их руками. Издали казалось, что идут они руки в боки. Старый прием — чтобы не удрали.

В рассказе Бондаренко вся история выглядела так.

— Они, значит, впереди немцев ехали. Сами‑то здешние, а жить в своем селе боялись. Здесь опасно, говорят. Лес рядом. А раз немцы сюда собрались, так и решили воспользоваться оказией. Прикатили раньше собрать свои манатки и свести кое с кем счеты. А мы тут как тут!

Бондаренко рассказывал:

— Старик там был один. Спрашивал: когда пахать будем? Все говорил, что по земле скучает. Тактичный дед. Вместо войны про землю… Как она весной пахнет. Хотел, видно, задеть за живое, а я и без него задетый. Да я за его землю… В общем‑то мудрый старик.

До соединения Федорова, в Клетнянские леса, отряд добрался благополучно. Полицаи оказались неплохими проводниками.

Настало время прощаться с командиром. Кравченко улетал для доклада в Москву, Бондаренко оставался. Володя провожал командира до самолета…