Люди легенд. Выпуск первый - Страница 152

152

Железный характер

Говоря о партизанах, с годами мы все реже употребляем выражение «народные мстители». Очевидно, это правильно, потому что не месть, конечно, была главной движущей силой этого могучего всенародного движения, а борьба за честь, свободу и независимость своей советской Родины.

У Юрия Збанацкого, кроме всего прочего, были еще и личные счеты с врагом. За первый год войны накопилось столько, что, казалось, не выдержит сердце…

А о нем говорили: железная воля. Удивлялись не только его смелости, но и выдержке, хладнокровию в бою, сдержанности в отношении к пленным. Да, похоже на то, что волю можно закалить, как железо. Но сердце…

Девять тюремных и лагерных месяцев были изнурительно тяжкими. Он еще долго потом вспоминал эти страшные дни. И ночи. Ночи для заключенных были тоже беспокойными. Таков, очевидно, закон фашистского застенка: расстрелять могут в любую минуту. Но самым опасным считалось утро — чаще всего стреляли именно в это время.

Вздыхали посвободнее только тогда, когда у немцев наступал обеденный перерыв. Но потом опять раздавались шаги в тюремном коридоре, снова слышался скрип ключа в двери, и тогда в камере наступала мертвая тишина: за кем на этот раз протянула руку костлявая?..

Но эти дни позади. Побег оказался удачным. Сформирован отряд. И теперь уже он — партизанский командир. Можно драться с врагом…

Но его мать, больная женщина, старая солдатская вдова, не знала, что сыну удалось бежать. Страдала, мучилась. А потом решила пойти на поиски. Она шла навстречу своей смерти. Палачи схватили старую женщину:

— Где сын? Где есть партизан?

Она держалась мужественно. Фашисты зверски убили ее. Убили мать Юрия Збанацкого за то, что он, ее сын, — партизанский командир. А чуть позже убили и 15–летнего брата Васю, еще совсем мальчика. И тогда его сердце наполнилось не только страшной болью, но и жгучей ненавистью…

А воля стала железной.

Партизанский край

Край — это не всегда административно–территориальная единица. Краем можно считать и целую страну, и маленький район, просто местность. Но люди почему‑то любят называть свою местность краем.

Так вот, есть такой край на Черниговщине — междуречье Днепра и его притока Десны. Красоту этих мест описать не берусь. Для этого нужно быть по крайней мере поэтом. Впрочем, и не каждый поэт мог бы это сделать так вдохновенно, как Александр Довженко в своей «Зачарованной Десне».

Но не красота этого края привлекла к нему внимание гитлеровского командования. Здесь, под носом у оккупационных властей, в глубоком, по сути, тылу, целые села оказались под контролем партизан. Еще весной 1943 года, когда линия фронта была еще за сотни километров восточнее Днепра, хозяевами положения в междуречье Днепра и Десны стали партизанские отряды имени Щорса, «Победа», имени Коцюбинского. Под началом у Юрия Збанацкого было уже более 1000 бойцов, они надежно контролировали положение в 55 селах.

Короткие стычки с оккупантами возникали то в одном, то в другом месте. Фашисты и их приспешники не знали покоя не только в дальних хуторах, но и в крупных населенных пунктах. Как только началась столь долгожданная для немцев весенняя навигация (а вообще‑то связь из Киева с этим районом не ахти какая), первый же караван вражеских судов и барж возле села Евминка был полностью уничтожен. Потопили их щорсовцы.

Гитлеровцы направили в междуречье Днепр — Десна карательную экспедицию…

Бой в Пирнове

Немецкий гарнизон в Пирнове получил солидное подкрепление. Из Киева на нескольких пароходах прибыл карательный отряд. Передислоцировался сюда и весь гарнизон Борисполя во главе с гебитекомиссаром. Больше тысячи эсэсовцев и полицаев собралось в Пирнове — центре Высшедубечанского района Киевской области. Никогда еще не бывало здесь так многолюдно. И никогда это живописное дачное местечко не имело такого воинственного вида.

Осматривая укрепления, гебитскомиссар между прочим заметил, что, дескать, не мешало бы траншеи строить в три ряда.

На это замечание майор, который прибыл во главе карательного отряда, не без лихости ответил:

— Мы не собираемся вести с мужиками позиционную войну. Наша задача — наступать. Отсюда, из Пирнова. Мы должны найти их в лесу и уничтожить. Для этого у нас хватит сил, храбрости и оружия.

И потом, уже спокойнее, добавил:

— А траншей и дотов здесь предостаточно…

Тем временем в нескольких километрах от Пирнова, в небольшой деревушке Ровжи, шел разговор на ту же тему. И разговор весьма деловой и конкретный. В хате колхозника Романенко лежал на столе большой лист бумаги, на который был нанесен весь Пирнов, до последнего дома, со всеми огневыми точками, со всеми подходами к ним. За этой картой сидели двое: тот, что помоложе — командир партизанского отряда имени Щорса Юрий Збанацкий, а постарше — командир отряда «Победа» Степан Науменко.

Все время приходили разведчики. Докладывали — и тогда на бумаге появлялись новые значки. Несколько раз приезжали гонцы из штаба партизанских отрядов. Они сообщили, что немцы засуетились, подтягивают силы к Остеру, собрали большой гарнизон в Ясногородке, за Днепром. Было ясно, что готовится крупная операция. И что, очевидно, менее всего партизан ждут в Пирнове.

Вечером, когда разработка плана после множества уточнений была, наконец, закончена, в селе Ровжи сосредоточились в полном составе отряд «Победа», две роты щорсовцев и несколько вооруженных дружин из соседних сел. Вскоре партизаны углубились в большой старый лес. Остановились в четырех километрах от Пирнова. В вечерней тишине до них долетел звон церковного колокола: был канун пасхи и в пирновской церкви шла вечерняя служба.

152